О ГЕОМЕТРИЧНОСТИ СТРУКТУРЫ В НЕПОСТАНОВОЧНОЙ ФОТОГРАФИИ


ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЕЙ:
ЧАСТЬ I: РАЗГОВОР ОБ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ (БРЕССОН)
ЧАСТЬ II: РАЗБОР ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ ЭЛИОТТА ЭРВИТТА


В предыдущих статьях этой серии (начиная с эссе «Открытие плоскости») было рассказано про структуру фотографического изображения, и приведены примеры того, как структурные связи влияют на прочтение сюжета фотографии; мы видели, как визуальные связи между элементами влияют на связи смысловые, создавая новую, иногда - сюрреалистическую, с глобальным подтекстом, историю. В этой небольшой статье мы рассмотрим более простой, хотя и не менее интересный случай - фотографии, в первую очередь интересные подчеркнутой геометричностью структуры.


Илл.1«а». Анри Картье-Брессон, «Марсель»,1932

На Илл.1«a») два человека – белый и темнокожий – поодаль друг от друга отдыхают на траве; очевидно, они принадлежат к разным слоям общества, и вряд ли они знакомы. В общем-то, ситуация достаточно банальная, – что же привлекло в ней Брессона? По всей видимости, – необычайно геометрически строгое структурное построение.

Базовый уровень структуры (см. Илл.1«б») определяется тем, что фон практически однороден, а контуры фигур вписаны в общий треугольник – в свою очередь, вписанный в прямоугольник поля кадра; благодаря этому два персонажа оказываются объединены друг с другом.


Илл.1«б». Анри Картье-Брессон, «Марсель», 1932 (вариант прорисовки структуры)

Второй уровень структуры определяется расположением областей, занятых фигурами внутри общего треугольника (выделены синим на Илл.1«б»). Очень интересно, что границы этих областей совпадают с силовыми линиями кадра – диагоналями и линиями золотого сечения (выделены красным на Илл.1«б»). Эти области соприкасаются в точке А, которая лежит на пересечении линий золотого сечения друг с другом и с диагональю кадра; четыре таких точки выделены ярко-красным цветом на Илл.1«б», и всем им соответствует какая-нибудь узловая точка структуры кадра. Как мы видим, здесь слишком много совпадений, чтобы считать их случайными: в отличие от снимка «Валенсия», который был структурно разбит по четвертям – снимок «Марсель» построен по правилам золотого сечения. Следующий уровень структуры подчеркивает различия между фигурами персонажей:

  • Верхняя: вписана в компактную область, что создает ощущение замкнутости, собранности; очертания контура плавные, гладкие, но заостренность его по диагонали направо вниз указывает на скрытую энергию. Яркие белые пятна (лицо, рубашка, руки, платок) образуют овал, вписанный в вершину большого треугольника, и при этом лежащий на линии золотого сечения; тем самым определяется визуальный фокус кадра.

  • Нижняя: звезда из расходящихся от центра лучей; контур образован ритмично изломанными линиями. Фигура открыта; общее горизонтальное расположение ассоциируется с расслабленностью; три основных луча «звезды», образованные рукой и ногами, заканчиваются на диагоналях кадра, т.е. совпадают с областями минимального напряжения. Но в то же время изломанность линий контура создает ощущение внутреннего беспокойства (так может быть расслаблен, и в то же время беспокоен человек, которому снится тревожный сон). Если голова верхней фигуры находится в фокусе структуры, то голове нижней фигуры отведено место на периферии этой структуры, вдали от ее узловых точек; руки и ноги композиционно выделены гораздо сильнее.
Итак, верхняя фигура – замкнутость, собранность, энергия, исходящая из головы; нижняя – открытость, расслабленность, «бездумность» и определяемая размером сила: визуально нижняя фигура занимает гораздо больше места, но верхняя вполне ее уравновешивает благодаря своему положению в кадре и компактности.

В структурах двух фигур есть и подобие – сильные линии, уходящие в правый нижний угол кадра, и образующие общий вектор «потока энергии»; направление этого вектора поддерживается асимметрией большого треугольника, а «проводником» служит визуально выделенная точка соприкосновения A. В целом структура кадра, как и положено, объединяет элементы и указывает на их различие; она ассоциируется с некоей (социальной?) пирамидой, в которой неравные элементы составляют единое целое.

Илл. 1«б» – всего лишь одна из возможных интерпретаций; другой вариант разбивки изображения на элементы приведет к другим вариантам структуры (впрочем, вряд ли затронув ее базовый уровень); так, например, можно указать на подобие по тону, размеру и ориентации в пространстве двух темных пятен, образованных верхней фигурой и ногами нижней; можно в пределах большого треугольника выделить несколько подобных; можно указать на симметрию композиции относительно медианы треугольника, уходящей в правый нижний угол кадра.

Вообще же говоря, ни одна попытка структурного анализа не может быть полна, пока не исчерпаны все возможности построения различных структур.


Илл.2«а». Паоло Пеллегрин, «Гаити», 2010

На Илл. 2«а» приведен репортажный снимок, снятый членом агентства «Магнум» Паоло Пеллегрином в Гаити после землетрясения. Он характеризуется структурой совершенно иного типа: центральная область кадра представляет собой правильный светлый круг на темном фоне; в его нижней части – тонально выделенная фигура в набедренной повязке, напоминающая о снятии с креста; над ней – сидящий на корточках человек, фигура которого образует указывающую на лежащего стрелку (Илл. 2«б»).


Илл.2«б». Паоло Пеллегрин, «Гаити», 2010 (вариант прорисовки структуры)

К лежащему протянуты с противоположных сторон две руки – темная, создающая трагический контраст со светлой фигурой, и светлая, совпадающая с ней по тону – как два борющихся за человека мировых начала. Кроме этого, на него со всех сторон указывает множество прямых линий – руки, ноги других персонажей, контуры домов… Но это далеко не все: драматизм и неустойчивость ситуации подчеркивается самим обилием наклонных линий при полном отсутствии горизонталей и вертикалей. Линии, идущие в одном направлении, образуют области, которые соприкасаются, но не пересекаются. Хоть на фотографии и нет разрушенных зданий, само пространство на ней выглядит так, будто оно состоит из случайным образом нагроможденных обломков дощатых стен и перекрытий - и этим, видимо, опредаляется сила его воздействия.

Спрашивается, повлияла ли строгая геометричность этих фотографий на их восприятие? На знаковом, семиотическом уровне - конечно. Треугольник первой фотографии ассоциируется с социальной пирамидой; круг, в который вписано действие второй фотографии - и с подразумеваемой сферичностью мироздания, и с тем самым тоннелем, свет в конце которого - как считается - видит человек в последние секунды своей жизни... Но наличие такой знаковой интерпретации, вообще говоря, совершенно не обязательно; геометричность структуры вполне может быть просто свойством, влияющим на эстетическое восприятие фотографии, и, в конечном счете, определяющим ее принадлежность к «изящным искусствам».

Ну и, поскольку мы говорим о непостановочной фотографии - стройность геометрического построения является признаком фотографического мастерства. Конечно, это не относится к фотографиям изначально геометрически правильных объектов, которых более, чем достаточно в окружающей нас реальности: такие фотографии, как правило, просто скучны, а интересна только геометричность, реализованная в плоскости снимка, образованная живыми, геометрически неправильными формами - как в приведенных выше примерах. Здесь также можно провести параллель с некоторыми течениями эпохи модернизма (в первую очередь с кубизмом) и пост-модернизма - элементы живых форм складываются в геометрическую структуру, или, наоборот, раскладываются на геометрически простые составляющие. Предвозвестник модернизма Поль Сезанн говорил: «Трактуйте природу посредством цилиндра, шара, конуса - и все в перспективном сокращении»…

И еще раз процитируем известное высказывание Брессона: «Фотограф компонует кадр почти одновременно с нажатием на спусковую кнопку… Забавно обнаружить позже, прочерчивая на снимке пропорциональные схемы и прочие фигуры, что, нажимая на кнопку затвора, ты инстинктивно зафиксировал геометрическое решение, без которого снимок остался бы аморфным и безжизненным. Конечно, фотографу необходимо постоянно заботиться о композиции, однако в момент съемки она улавливается не иначе как интуитивно, так как ты захвачен ускользающим мгновением или сдвигами соотношений… Все совершается внутри. Но вот снимок сделан, изображение проявлено и зафиксировано, после этого можно подвергать его любому геометрическому анализу, выводить всевозможные схемы, и это лишь повод к размышлению» (Анри Картье-Брессон, «Воображаемая реальность»).

Итак - снимать можно и нужно спинным мозгом, можно «печенкой, селезенкой, кишками», можно даже «душой и сердцем» - здесь каждый фотограф может задействовать наиболее фотографически талантливый из своих органов по выбору. Но если мы хотим понять, что и как получилось в результате съемки, то есть чем именно обусловлено воздействие фотографии - нам придется, помимо наших чувств, задействовать аналитические способности головного мозга… Метод структурного анализа был не чужд самому значительному фотографу ХХ века, художнику-сюрреалисту Брессону, всегда утверждавшему, что он снимает не объект, а сочетание форм и линий; этот метод не исчерпал себя и в XXI веке. Конечно, наивно надеяться на то, что путем анализа структуры изображения можно установить, хороша или плоха фотография; но несомненно можно понять, чем хороша хорошая фотография, и чем плоха плохая. А это совсем не так мало!


© Антон Вершовский,
2010


Фотографии на илл.1,2 взяты с сайта Magnum Photos.



Page copy protected against web site content infringement by Copyscape

Эта статья, как и другие материалы сайта, защищена «Законом Российской Федерации об авторском праве и смежных правах». Запрещено полное или частичное копирование материалов без согласия автора и правообладателей. Незаконное использование материалов влечет за собой административную либо уголовную ответственность [Ст.49]. При согласованном использовании материалов сайта обязательна активная ссылка на источник и указание авторства.




Рейтинг@Mail.ru