Рейтинг@Mail.ru

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУTO THE MAIN PAGE

ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ

обрывки мыслей, навеянных книгой Сьюзен Зонтаг "О фотографии"

1

Тема фотографии поражает количеством скрытых уровней и слоев, как могла бы поразить бесконечная луковица или матрешка. Снимая эти слои один за другим, неизбежно видишь, что именно те книги, которые поначалу кажутся наиболее полезными - бесчисленные пособия и самоучители - оказываются абсолютно неспособны дать ответы на вопросы, возникающие при погружении в фотографическую как-бы-реальность; но зато неожиданно созвучными оказываются тексты, написанные не-фотографическими мыслителями - Кракауэром, Бартом, Зонтаг. Особенно интересной мне сейчас кажется книга Сьюзен Зонтаг «О фотографии»; нигде больше, пожалуй, с такой решительностью не отметены вопросы второстепенные и не сделан упор на поиске главного. Однако Зонтаг все свои умозаключения выстраивала на примерах работ великих фотографов - Стиглица, Стайхена, Арбус, Франка, тогда как для Барта фотография изначально была чем-то очень личным... и мне бы тоже хотелось придти к каким-то «зонтаго-подобным» выводам на базе если не личного, то хотя бы близкого нам всем фотографического опыта.

Зонтаг очень мало внимания уделяет чисто визуальной стороне фотографии; абстрактные сочетания линий и пятен ее, кажется, не интересуют, также как не интересует и самостоятельная художественная ценность фотографического произведения. В то же время она бесконечно далека и от представлении о фотографии, как о чем-то обезличенном, лишенным отпечатка индивидуальности автора; для нее это - способ познания мира и... присвоения его - выборочного, сугубо индивидуального, отвечающего вкусам и эстетическим пристрастиям фотографа, а также его смелости, отсутствия у него комплексов, и гибкости его этических принципов.

Доказательства этого утверждения - в сотнях китайских и японских «мыльниц», ведущих постоянную осаду Лувра; в объективе студийного фотографа, недвусмысленно нацеленном на обнаженную модель; в тысяче снимков розовощекого младенца, сделанных счастливыми родителями (здесь делается попытка поймать, остановить, и присвоить само Время). Все мы, - от туриста, который глядит на достопримечательности через видоискатель своей камеры, до военного корреспондента и папарацци, с одинаковым энтузиазмом рискующих жизнью и здоровьем во имя, казалось бы, совершенно разных целей, - пытаемся присвоить реальность, которая нам не принадлежит, а через присвоение - обрести иллюзию познания этой реальности и власти над ней.

«Фотография – это присвоение мира».

2

Выше сформулировано то, что объединяет фотографирующее человечество - то есть нас. Все остальные аспекты отношения к фотографии нас скорее разделяют; для каждого из нас где-то существует свой личный и единственный ответ на вопрос «что такое фотография для меня». Этот вопрос мне представляется крайне важным; похоже, что главная ошибка большинства фотографов, не сумевших подняться к вершинам - что в той или иной степени касается всех нас, - заключается именно в неспособности не только ответить на него, но и задать его себе. Нам просто не приходит в голову спрашивать себя об этом, как не спрашивает себя алкоголик, что для него алкоголь, и зачем он пьет; так получилось, и иначе жить он уже не может. Да и страшно задавать себе некоторые вопросы - из ответа может стать ясно, что когда-то мы просто не поняли и упустили свое предназначение...

Почти весь спектр ответов на этот вопрос (ответ «фотография - это то, за что мне платят деньги» по понятным причинам здесь не рассматривается) лежит между двумя полюсами: 1) сохранение реальности и 2) подмена реальности нереальностью более красивой, нужной, «правильной» и даже настоящей, чем сама реальность. Ко второму варианту, если вдуматься, относится не только всяческий гламур и компарт, но и все виды фотографии субъективистской, стремящейся подменить объект субъектом.

Фотография на первом полюсе непритязательна, она зачастую выполняет чисто техническую, вспомогательную функцию; второй полюс гораздо более притягателен и для зрителя, и для фотографа. Зрителю «улучшенная» фотография дает то, что он хочет видеть, фотографу она предоставляет возможность проявить фантазию и мастерство. Наверное, самый яркий пример такой фотографии - это свадебная фотография, чуть ли не единственный процветающий в настоящее время фотографический жанр.
 

Небольшое отступление: конечно, свадебная фотография - это не ложь. Ложь (точнее, - правда иного, более высокого порядка) - это сама свадьба: фата на невесте, сменившей не один десяток кавалеров, костюмы-тройки, сидящие на женихе и его приятелях так, будто их наскоро напялили на боксерские груши, прочувствованные здравницы в честь будущей тещи и свекрови... Но ведь нельзя, чтобы свадьба была другой! В жизни должно быть место чуду, хотя бы на один день. Все долгие и трудные приготовления к этому дню, все огромные расходы, все усилия по временному превращению лягушек в принцев и принцесс - все это делается не просто так. Результатом всего этого станет свадебный альбом, который будут показывать гостям всю последующую жизнь; и тут все-все-все зависит от фотографа.

Никому не хочется в этом альбоме видеть, как краснел и потел жених, и как жалко выглядел к концу застолья его папаша, и до какого свинства напился брат невесты. Это, конечно, все было - но этого не было в некоем высшем смысле; и фотограф должен уловить именно этот высший смысл; только от него зависит, удачно ли пройдет свадьба - ведь судить о ней будут не по своим воспоминаниям, а по фотографиям. И конечно же, никому не нужно помнить, что молодые переспали по пьяни, а женятся по залету - и о чудо! Волшебник-фотограф и здесь приходит на помощь: он создает лав стори.

Для тех, кто не в курсе: лав стори - это история любви жениха и невесты. На следующий после свадьбы день похмельных молодых вытаскивают из постели и везут фотографироваться. Под руководством опытного режиссера (все тот же фотограф-чудесник) перед фотоаппаратом будет разыграна история знакомства и любви - очень красивая и романтичная, с самого начала происходящая на фоне трепещущих березок, или, наоборот, гранитных набережных. Ну а что такого? Она же могла так происходить? Разве невеста виновата, что в жизни все наперекосяк, и вместо березок - прокуренная комнатка на вечеринке у подруги? К черту реальность, кому она нужна! Мы рождены, чтобы сказку сделать былью. И мы делаем. Ну в смысле - мы платим фотографу, и он делает то, за что ему платят.


Фотографическая правда вообще не так уж часто бывает кому-то нужна. Самые честные и правдивые из нас подолгу причесываются и прихорашиваются, прежде чем войти в кабинку фотографа; нам хочется, чтобы нас запомнили красивыми, умными, и добрыми - а на самом-то деле мы разные. Иногда мы бываем умными, добрыми, и красивыми, а иногда наоборот - но на фотографиях мы хотим видеть себя только такими, какими мы себя представляем. Поэтому все мы не чужды второму полюсу в фотографии.

Фотография - это способ присвоения. Наши личные фотографии - это наши сертификаты обладания: вот это я, смотрите, какой обаятельный, у Эйфелевой башни (а я ее видел и на нее забирался, есть и такая фотография!), а это мой ребенок, и он тоже самый красивый, а на этой старой фотографии - мои родители, и они тоже самые красивые, умные, счастливые. И поэтому самый распространенный - и, безусловно, самый честный ответ на вопрос «что такое для меня фотография» таков:

Фотография - это возможность запечатлеть, предъявить и сохранить свой мир таким, каким мы хотим его видеть.

3

Однако, как бы этот ответ ни был близок нам всем, - на этом полюсе редко кому удается оставаться все время. Возникающая дилемма прекрасно выражена в притче об одноглазом одноруком короле, который хотел, чтобы на портрете был изображен король - и чтобы при этом этим королем был именно он. Выполнить условие удалось художнику, нарисовавшему короля в профиль - но и попытавшийся улучшить реальность гламурщик, и безумный художник-реалист, решивший, что пришло его время, в этой притче тоже фигурировали - правда, недолго. Благодаря навязчивому прорастанию этой дилеммы, и, возможно, только благодаря ему, в мире до сих пор существует straight (честная, прямая) фотография - или, по крайней мере, фотография, которая стремится быть «прямой».

То, что она только стремится быть «прямой», а не является ею, очень убедительно показано у самой Зонтаг. Реальность одна, а фотовоплощений ее - столько, сколько обладающих индивидуальностью фотографов, эту самую реальность запечатлевших. Какими бы ненавистниками любых манипуляций они ни были, - они постоянно делают выбор: выбор ракурса, момента, освещения, параметров съемки. И тем самым - они неизбежно накладывают на изображение реальности отпечаток своей личности. Безличны только бесчисленные туристические фотографии - здесь вспоминается один остроумный проект: его автор (Corinne Vionnet, проект Photo Opportunities) наложила друг на друга сотни взятых из сети туристских фотоснимков мировых достопримечательностей, и получила идеально усредненные и обезличенные фотографии собора Василия Блаженного, Колизея, Тадж-Махала, и т.д. и т.п. Еще один пример идеально обезличенной фотосъемки - это панорамы улиц Google; однако подборки фотографий из этих панорам, которые стали «нарезать» и выставлять, как свои проекты, уже многие «фотографы» - отнюдь не лишены индивидуальности; они ее обретают в процессе отбора.

Единичная фотография всегда в той или иной мере субъективна; и тем не менее мы склонны верить фотографии. Не всегда, конечно, а только тогда, когда нам это необходимо. Я рассматриваю свой семейный альбом, и не задаюсь вопросом - горделивость осанки моего деда-кавалериста, тяжелая уверенность взгляда другого деда - артиллерийского полковника - были ли они присущи им в жизни? Или дед просто выпрямился перед камерой? Теперь уже некому рассказать, как оно было на самом деле. Фотография осталась единственным свидетелем - а значит, все было именно так, как изображено на ней. Фотография ценна нам тем, что реальна, или реальна тем, что ценна - кто знает?

Вряд ли кому-либо из занимающихся фотографией не приходила хоть однажды в голову мысль о том, что фотографии для семейных альбомов - единственный вид фотографии, имеющий реальную непреходящую (по крайней мере, пока существуют хоть какие-то ветви семьи) ценность. В определенные моменты жизни эти фотографии оказываются просто бесценны для нас - особенно, когда уходят близкие люди, и мы понимаем, что нигде, кроме как на старых семейных фотографиях, мы не увидим их... фотографии помогают нам хотя бы частично возместить наше бессердечное невнимание к ним и недостаток общения с ними при их жизни, и тем самым, выступают еще и в роли своеобразной индульгенции, которую мы выдаем сами себе. Да и просто в сложные времена семейные альбомы помогают нам не потерять себя. «Самые рьяные фотографы и дома, и за границей, видимо, те, у кого отнято прошлое» - говорит Зонтаг. Нам необходимы свидетельства нашего существования - и по мере понимания этого мы приходим к такому ответу на вопрос «что такое для меня фотография»:

Фотография - это возможность запечатлеть и сохранить свой мир таким, какой он есть.

4

Но иногда в семейных альбомах обнаруживаются диссонансные ноты - вот бывший муж троюродной сестрички, изрядная, надо сказать, сволочь; а вот, наоборот, я, но что за идиотский у меня здесь вид! а об этой женщине я не хочу вспоминать... и в альбомах появляются пустые места и разрезанные пополам карточки. Мы верим фотографии, мы признаем ее реальность - и мы, хотя и со стыдом и сомнениями, считаем себя вправе вносить в нее поправки. Нам, несомненно, нужна правда - но не вся правда.

Кстати, теперь принято считать, что фотография в значительной мере утратила свою способность служить неопровержимым доказательством реальности в результате распространения технологий компьютерной обработки; однако еще в 30-х годах в советских архивах работали специальные сотрудники, в обязанности которых входили устранение и замена людей на фотографиях. Иногда постепенно заменялись все персонажи, кроме одного - оставался неизменный Ленин, удалялись Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков; добавлялся Сталин, и те его соратники по партии, чье время неизбежного удаления еще не пришло. Впрочем, ретушь негативов - и об этом тоже пишет Зонтаг - была изобретена практически сразу после изобретения Тальботом негативного процесса, что уже в 1850-х годах привело к расколу фотографического мира на сторонников «прямой» и «улучшенной» фотографии.

Этот раскол, похоже, будет существовать, пока существует фотография; но, возможно, сторонникам «улучшенной» фотографии стоит иногда задаваться вопросом - а до каких пределов «улучшения» можно дойти, не утратив при этом смысл фотографии - который все-таки, за редким исключением, состоит в том, чтобы свидетельствовать о ком-то или чем-то?

Соответственно, и сторонникам «честной» фотографии имеет смысл спрашивать себя - а насколько на самом деле честна моя фотография, а насколько я ей навязываю мой взгляд на мир - убеждая при этом себя в своей объективности и честности только потому, что явно не гримирую реальность ни до, ни после съемки?

Зонтаг пишет: «Для фотографии, в конце концов, безразлично - эстетически несущественно - приукрашивать мир, или наоборот, срывать с него маску».

Фотография - это способ увидеть мир таким, каким он сам хочет быть увиденным.

5

Фотография многогранна. Где-то в стороне и от двух полюсов, и от уже наметившейся оси - дорожки, их соединяющей, просматривается еще один - брессоновский - вариант, который казался мне панацеей, когда я писал книгу «Открытие плоскости»; он подразумевает извлечение настоящей красоты - или ее создание, поскольку оно сродни «извлечению» статуи из куска мрамора - из бесчисленного количества реализаций реальности. Точный выбор сочетания ракурса и момента позволяет собрать в рамках кадра некое наделенное особыми свойствами, уникальное расположение визуальных элементов; таким образом великим классикам фотографии удавалось создавать художественно полноценные произведения без насилия над реальностью, - а следовательно, без потери фотографичности результата.

Хотя и это утверждение сомнительно: не манипулируя реальностью явным образом, они тем не менее навязывали ей некий не присущий ей смысл, не свойственное ей прочтение. И будем честны сами с собой: настоящая визуальная магия, идущая дальше простого усиления или смещения акцента, и преобразующая вполне обыденные снимки в произведения искусства, присутствует далеко не во всех наших фотографиях... да что там - реализуется она в единичных снимках единичных фотографов, да и для тех это - несомненная удача. И тем не менее фотография безусловно ценна для нас; ценна сама по себе, а не только как сомнительный инструмент сублимации либидо посредством приобщения к высокому искусству.

И все же мне до сих пор представляется, что вариант Брессона - это один из самых достойных путей в фотографии, путь самоограничения для высокой цели... «путь самурая». Ему соответствует примерно такой - довольно, впрочем, манерный - ответ на вопрос «что такое для меня фотография»:

Фотография - это возможность извлекать новую красоту из обыденной реальности без явного манипулирования ею.

6

Фотография может обнажать реальность, или приукрашивать ее, или использовать ее, как строительный материал, или как калейдоскоп, из которого она выхватывает моментальные картинки - но при этом она всегда глубоко индивидуальна; даже самая честная фотография неизбежно несет на себе отпечаток личности фотографа. Она - не просто слепок с реальности, но результат некоего взаимодействия этой реальности с индивидуальностью субъекта.

Фотография - это способ предъявить себе и зрителю не столько этот мир, сколько свой уникальный взгляд на него.

Рассматривая снимки, сделанные одним автором, мы узнаем о нем (или о себе - если это наши снимки) не меньше - а зачастую гораздо больше - чем об изображенных на них объектах. Таким образом,

Фотография - это способ познания себя, это инструмент бескомпромиссного самоанализа.

С другой стороны, «подозрительность по отношению к интеллекту - постоянная тема в фотографической апологетике», - пишет Зонтаг, имея в виду, что фотографы, претендующие на звание «художника» (который представляется им неким идеально спонтанным творцом, чутким лишь к вдохновению и своему таланту), склонны полностью отрицать роль знания и мысли в фотографическом процессе. Поэтому на вопрос «что такое фотография для меня» можно отвечать, например, еще и так:

Фотография - это то, что получилось на моем отпечатке. Смотрите и восхищайтесь, или проваливайте.

Действительно, какая нам разница, чем это было до того, как это сфотографировали, и как на это повлияла личность фотографа? Есть результат, и этого должно быть достаточно. А можно обобщить ответ и на процесс:

Фотография - это то, что я делаю, когда фотографирую.

Из всех вариантов ответа этот - самый неинформативный, потому что глобальные обобщения неинформативны по определению. Фотография многогранна. Фотографы не склонны спрашивать себя, зачем они фотографируют - они просто фотографируют. Люди вообще редко задают себе вопрос, зачем они живут; они просто живут. Однако кто знает, возможно, именно способность задать себе вопрос - зачем я живу? - делает человека человеком. И если человек живет, чтобы фотографировать - наверное, он должен спрашивать себя - а зачем я фотографирую?

Как-то так.


Антон Вершовский
© 28.12.2012


Page copy protected against web site content infringement by Copyscape Эта статья, как и другие материалы сайта, защищена «Законом Российской Федерации об авторском праве и смежных правах». Запрещено полное или частичное копирование материалов без согласия автора и правообладателей. Незаконное использование материалов влечет за собой административную либо уголовную ответственность [Ст.49]. При согласованном использовании материалов сайта обязательна активная ссылка на источник и указание авторства.